Выскакиваю, хватаю Ярославу, Егора беру под локоть, тащу в квартиру.

- Совет да любовь, многодетные! Кстати, Стена, ты ей рассказал про Снежану?

- Рассказал, - буквально рычу я, хочется плюнуть ему в морду.

Но вместо этого я плотно закрываю дверь, успев услышать только:

- Значит ты в курсе, что у тебя не только сын, но еще и дочь?

Не понимаю, что это значит, но в этот момент мне и не важно. Мне важно отправить Ярославу в детскую к брату и привести Егора в чувство.

Почему-то это сейчас важно.

- Ярчик, беги к Матвею, он там в комнате играет, даже не слышит, что вы пришли. Посидите там минут пять, я накрою на стол, хорошо?

- А машина? Я машину не донесу!

- Папа твой потом ему машину покажет, после ужина, ладно? А то Матвей ужинать не станет от радости!

Ярослава улыбается мне и убегает.

Я смотрю на Егора.

- Спасибо.

- За что?

- Если бы ты меня не увела, я бы его, наверное, убил.

- За что?

- За все.

- А себя? Себя ты убить не хочешь?

- За что?

- За тоже самое! Обвинять других очень просто Егор. Но чтобы тебе не сказал Иван – это ты ему поверил! И ты все сломал. И женился на Снежане ты! И жил с ней ты.

- Я с ней ни дня не жил. Брак был фиктивный.

- Думаешь мне от этого легче?

- А что мне сделать? Что?

- Не ори, детей напугаешь!

- Что мне сделать, чтобы ты меня простила, Витаминка? Я хочу все исправить! Я хочу быть с тобой! Я хочу быть с моим сыном! Хочу, чтобы Матвей узнал кто его отец!

Нас накрывает гулкая тишина.

Я вижу синие глаза моего сына, которые наполняются слезами.

Он смотрит не на меня. На Егора.

Егор стоит к нему спиной, и по моему лицу понимает, что произошло.

Поворачивается.

Две пары синих глаз сканируют друг друга.

А потом мой сын отворачивается и медленно уходит в свою комнату.

Глава 33.

Я кретин. Осел. Идиот.

Нет слов.

И понимаю, что это, наверное, уже поздно пытаться исправить. Или нет?

Конечно же я не хотел, чтобы мой сын именно так узнал о том, что он мой сын!

Чёрт!

И Витаминка тоже не ожидала.

Но…

 Есть такая штука – Закон Мерфи.

Если что-то может пойти не так – оно пойдет не так.

У нас с самой первой встречи все шло не так. Ну, я имею в виду ту встречу в парке.

Хотя, наверное, с первой нашей встречей – это тоже работало.

Я не так посмотрел на нее тогда. В тот первый раз. Принял не за ту. Посчитал такой же как все.

Да и все проблемы потом были из-за того, что я все время мерил ее чужой меркой, думал – такая же как все. А он была не такая.

И сейчас не такая.

И в парке я снова не так посмотрел на нее. Не так посмотрел на сына. Не так сказал. Не так спросил.

С самого начала вел себя ужасно,  заставил Витаминку меня бояться, постарался, чтобы буквально отвратить ее от себя. Поставить в позицию, в которой она не ждет от меня ничего хорошего.

Как сейчас, когда она стоит, опустив голову…

- Вита…

- Не надо, Егор…

Отстраняет мою руку, которой я хотел всего лишь убрать волосы с ее лица.

- Виталина, подожди. Послушай. Я облажался, я знаю. Но я хочу все исправить. Дай мне все исправить!

- Как? Как это можно исправить?

Она поднимает на меня глаза, полные слез.

- Ты видел его лицо? Ты же совсем его не знаешь, Егор! Он очень ранимый! Он сложный ребенок! С трудным характером! Господи, что я говорю…

Витаминка снова прячется за забралом своих хрупких ладоней. А мне хочется прижать ее к себе, обнять, укрыть от всех невзгод.

Собственно, почему нет?

Делаю шаг, обнимаю осторожно. Не спугнуть! Не оттолкнуть окончательно.

Она покорно помещается в кольце моих рук, прижимаясь к груди. Так, словно это то место, в котором ей хочется быть сейчас, когда она расстроена.

- Милая… Я постараюсь, я все сделаю! Для тебя, для него! Все!

На пороге кухни появляется моя дочь. Наша дочь.

Еще одна страшная и жестокая тайна, которую я пока не могу открыть.

Просто не помещается в голове та извращенная схема, которую провернула моя бывшая женушка.

- Папа? А… что случилось?

- Малышка, твой папа просто сказал одну вещь, которую Матвей пока не должен был знать. – я не лгу ей. Стараюсь не делать этого вообще.

- А тетя-мама почему плачет? Ты ее обидел?

- Да. Обидел.

- Зачем?

- Я… не специально, милая. Так получилось. Так… бывает.

Виталина всхлипывает и я прижимаю ее еще крепче. Ей должно быть уютно в моих руках! Я хочу, чтобы ей было там уютно.

- А ты попросишь прощения?

- Да, конечно. И у Витаминки, и у Матвея.

Ярослава подходит к нам, обнимает нас за ноги.

- Не ссорьтесь. Пожалуйста! Я вас люблю. И тебя папочка. И тебя, тетя-мама.

Снова всхлип, Витаминка отстраняется.

- Мне надо пойти к Матвею.

- Давай я сам.

- Нет, я должна.

- Вита, это мой косяк! И я должен исправить все сам!

Она смотрит на меня, кусает губы.

Мне бы тоже хотелось их покусать. Но пока я позволяю себе лишь короткий, быстрый поцелуй.

- Сделай нам чаю, пожалуйста. Мы там принесли конфеты и печенье. Ярчик, поможешь тут Витаминке?

- Конечно, папочка.

Отпускаю ее, хотя не хочется – так уютно она устроилась в моих объятиях, так сладко было ее держать!

Тихо прохожу в детскую.

Матвей сидит на кровати, смотрит прямо перед собой.

- Матвей?

Молчит.

Чёрт…

Почему-то я придумывал себе этот разговор совсем иначе. И вообще, я думал, парень обрадуется тому, что я его отец!

Я же видел, что понравился ему! С каким восторгом он всегда меня встречал!

«Дядя Фегор!»

А как хотел, чтобы мы вместе пошли на футбольный матч!

Почему-то я думал, что с признанием моего отцовства проблем вообще не будет.

Думал, он будет счастлив, потому что у него есть папа, и потому, что его папа – я.

Ошибочка вышла.

Снова Закон Мёрфи. Все не так легко, как кажется…

- Матвей, я хочу поговорить с тобой.

- Уходи.

- Что? – не верю своим ушам. Нет, я готов был к молчанию, готов был к игнору, к тому, что он будет долго, насупившись слушать меня, не принимая ни одно из моих оправданий, но чтобы вот так.

- Матвей, я хочу объяснить.

- Уходи.

- Матвей. Пожалуйста, послушай. То, что ты слышал там на кухне… Это правда. Я на самом деле твой отец.

- Ты нам не нужен.

- Что? Почему? Матвей, я…

- Мы были тебе не нужны. Теперь ты не нужен нам.

Вот это поворот.

Интересно.

Откуда эти мысли? Неужели Виталина внушила сыну, что…

Стоп. Я не имею права ее обвинять.

Даже если предположить, что она не совсем права.

Если я начну обвинять, то…

То все снова развалится. Рассыплется!

Я еще собрать-то толком ничего не смог, а уже снова все ломаю. Порчу.

- Матвей…ВЫ мне очень нужны! Очень! Я люблю тебя, люблю твою маму.

- Не правда.

- Выслушай, малыш.

- Я не малыш!

Чёрт! Конечно, он малыш! Ему всего четыре года! И я не знаю как с ним разговаривать несмотря на то, что воспитываю дочь такого же возраста!

Они такие разные… и так похожи!

Мне нужен другой подход!

Я пытаюсь разговаривать с ним как с Ярославой. Но она девочка! А Матвей парень!

Надо учитывать.

Хочется, что называется почесать репу и подумать, а не зря ли я отказался от того, чтобы Витаминка сама объясняла все ребенку?

С другой стороны… Она и так столько лет все сама и сама! Я должен наконец-то выйти из сумрака и помочь ей!

- Матвей, давай поговорим как мужчина с мужчиной!

- Я не мужчина.

- Ты сказал, что ты не малыш? Если ты не малыш, значит ты уже взрослый. Получается – мужчина!

- Нет. Я еще не взрослый. Я средний.

- Хорошо. Средний. Но средние ближе к взрослому. И с ними можно обсуждать взрослые вещи, да?

Молчит. Вижу, что хочет ответить, кивнуть, но… по ходу я его все-таки немного запутал.